Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1 - Страница 28

Фамилии этих людей значились по соседству с награждёнными начальниками управлений НКВД и руководителями отделов управлений и наркоматов. По всей видимости, так же были отмечены коменданты прочих региональных управлений по всей стране. Их портреты печатали областные газеты, но должности, естественно, не назывались — разрешалось лишь указать, какой орден получен данным сотрудником НКВД. Так, оД. М. Булгакове «Алтайская правда» 24 декабря сообщала, что «немало врагов народа было разоблачено благодаря его чуткости и бдительности», отмечая, что чекиста удостоили ордена за «образцовое и самоотверженное выполнение специальных заданий партии и правительства».

Награждение исполнителей приговоров в декабре 1937 г. было беспрецедентным по масштабу. Но и в дальнейшем служба комендантских работников щедро отмечалась как ведомственными, так и правительственными наградами. И. Г. Сергованцев, бывший партизан и красноармеец, с 1929 г. работал кучером Барнаульского окротдела ОГПУ, в первой половине 30–х стал дежурным комендантом Омского и Барнаульского оперсекторов. В 1937–1939 гг. Иван Сергованцев работал дежурным комендантом УНКВД по Алтайскому краю, заработав казнями очень ценимый гебистами знак «Заслуженный работник НКВД». В 1945 г. чекист–ветеран получил за выслугу орден Ленина.

Я. Г. Коновалов в 1919 г. учился на курсах ВЧКв Москве, затем был откомандирован в Сибирь. Работал в комендатуре полтора десятка лет, расстреливая в Новосибирске с конца 1920–х гг. В 1 945 г. этот 50–летний капитан УН КГБ по Новосибирской области был награждён орденами Красного Знамени и Ленина, а десять лет спустя числился почтенным пенсионером КГБ. В 1946г. орден Ленина за выслугу получил и Д. М. Булгаков, доросший до должности начальника отдела « В» (цензура) УНКГБ по Алтайскому краю. Комендант УНКВД по Омской области И. Д. Шестаков в конце 1930–х гг. стал депутатом горсовета109.

Из комендатур — в номенклатуру

Следует отметить, что в Сибири неизвестны случаи привлечения к уголовной ответственности комендантов управлений НКВД, несмотря на их тесную связь с расстрелянными как «заговорщики» начальниками УНКВД. Зато начальники тюрем репрессировались нередко. В 1937 г., по инициативе начальника УНКВД Г. С. Хорхорина, был арестован и осуждён на пять лет заключения начальник Читинской тюрьмы И. П. Китицын.

Глава управления Н KB Д по Алтайскому краю С. П. Попов, громя врагов в УНКВД по Алтайскому краю, арестовал многих тюремных работников и расстрелял начальника внутренней тюрьмы Станислава Стычковского, осмелившегося в конце 1937 г. обратить внимание Попова на то, что арестованных сажать уже некуда. Возможно, основную роль в его гибели сыграла национальность — Стычковский был поляком. Сразу восемь работников Барабинской тюрьмы угодили за решётку в 1938 г.: их сначала обвиняли в служебных преступлениях, но потом добавили и политическую статью. Портной этой тюрьмы был арестован «только за то, что проходя мимо будки, сказал, что здесь приводятся приговора в исполнение». В ноябре 1939 г. в Чите были арестованы за злоупотребления властью начальник тюрьмы Н. Я. Булгаковский и начальник тюремного отдела УН КВД Д. Г. Потапейко — это, похоже, единственный в Сибири случай репрессий в отношении тюремных чиновников такого уровня после окончания «Большого террора»110. Но коменданты обычно были вне подозрений. Дежурные коменданты становились комендантами, начальниками тюрем и постепенно продвигались по служебной лестнице.

О работе комендантов в период, когда казней стало намного меньше, свидетельствуют показания Ю. Г. Логвинова, пожаловавшегося приятелю на тяжёлые условия работы в тюрьме и получившего за «разглашение государственной тайны о порядке приведения приговоров в исполнение» пятьлетзаключения. Политрук тюрьмы говорил, что в 1940 г. осуждённого ночью приводили к коменданту УНКВД по Алтайскому краю, после чего тот скручивал заключённому руки за спиной, а в рот заталкивал палку, которую фиксировали верёвкой. Обеспечив тишину с помощью такого импровизированного кляпа, комендант уводил обречённого к месту казни.

В мае–июне 1940 г. десятки работников центрального аппарата и местных органов НКВД участвовали в расстрелах почти 22 тыс. польских граждан, осуждённых решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. О мастерстве, проявленном палачами, говорят данные немецкой экспертизы трупов, обнаруженных в Катыни, казни производились выстрелами в область основания черепа, причём, как правило, одной пулей: «Удивительное однообразие ранений и локализация выстрела в очень ограниченной части затылочной кости позволяют заключить, что вы стрел производился ум ел ой рукой». Полгода спустя Берия специальным приказом наградил 44 сотрудника НКВД (включая известных расстрельщиков из комендатуры НКВД СССР — В. М. Блохина, И. И. Шигалева, Д. Э. Семенихина) месячным окладом, а 81 чекиста — премией размером 800 руб.111

Биографии расстрельщиков говорят о том, что для комендантской работы привлекали как закалённых партийцев с военным опытом, так и юнцов. Меткий глаз и твёрдая рука вкупе с крепкой психикой давали палачам шанс хорошего продвижения. Красноармеец М. Р. Штаркман в 18 лет поступил сексотом в Одесскую губчека, а четыре месяца спустя стал комендантом Балтской и Вознесенской уездных чека. К 1947 г. он достиг вершины карьеры, став помощником министра госбезопасности Литовской ССР, но уже в следующем году был с позором уволен за то, что в момент денежной реформы сохранил от перерасчета 27 тыс. руб., принадлежавших руководству МГБ, в том числе 3.800 руб. своих денег112. Впоследствии Марк Штаркман занимался литературной деятельностью.